Неточные совпадения
Вера не вынесла бы грубой неволи и бежала бы от бабушки, как убегала за Волгу от него, Райского,
словом — нет средств! Вера выросла из круга
бабушкиной опытности и морали, думал он, и та только раздражит ее своими наставлениями или, пожалуй, опять заговорит о какой-нибудь Кунигунде — и насмешит. А Вера потеряет и последнюю искру доверия к ней.
Но ужас охватил Веру от этой снисходительности. Ей казалось, как всегда, когда совесть тревожит, что бабушка уже угадала все и ее исповедь опоздает. Еще минута, одно
слово — и она кинулась бы на грудь ей и сказала все! И только силы изменили ей и удержали, да еще мысль — сделать весь дом свидетелем своей и
бабушкиной драмы.
— Прощайте, Вера, вы не любите меня, вы следите за мной, как шпион, ловите
слова, делаете выводы… И вот, всякий раз, как мы наедине, вы — или спорите, или пытаете меня, — а на пункте счастья мы все там же, где были… Любите Райского: вот вам задача! Из него, как из куклы, будете делать что хотите, наряжать во все
бабушкины отрепья или делать из него каждый день нового героя романа, и этому конца не будет. А мне некогда, у меня есть дела…
Они рассказывали о своей скучной жизни, и слышать это мне было очень печально; говорили о том, как живут наловленные мною птицы, о многом детском, но никогда ни
слова не было сказано ими о мачехе и отце, — по крайней мере я этого не помню. Чаще же они просто предлагали мне рассказать сказку; я добросовестно повторял
бабушкины истории, а если забывал что-нибудь, то просил их подождать, бежал к бабушке и спрашивал ее о забытом. Это всегда было приятно ей.
Я не могу уйти, окаменев от изумления и горького, тоскливого чувства, — мне вспоминаются
слова бабушкиной сестры...
Ольга Федотовна, живая хроника, из которой я черпаю многие сказания, касающиеся моего семейства, передавала мне об этом тягостнейшем периоде
бабушкиной жизни следующее. Я запишу это
словами ее же собственной речи, которую точно теперь слышу.
Словом, все обновили, даже массивный киот с дорогими отеческими иконами был перенесен в собственные
бабушкины покои и заменен простым, хотя очень дорогим распятием из черного дерева и слоновой кости.
В минуту своего рождения он не представлял ничего необыкновенного, разумеется если не принимать во внимание того, что он, по
словам наблюдавшей его
бабушкиной фаворитки Ольги Федотовны, появясь на свет, ни за что не хотел плакать.